Спецкор «Известий Мордовии» Андрей Елистратов рассказывает о том, как изменился Донбасс за прошедшие пять лет, и в каких противоречиях идет строительство мирной жизни.
Донбасс строит мирную жизнь. Пытается, во всяком случае, пока есть такая возможность. Но оказывается, что мирное строительство может быть страшнее и тяжелее войны. Потому что, когда перестает работать артиллерия, начинает работать голова. Люди начинают задаваться простым вопросом: «Как жить дальше?», но ответ на него очевиден далеко не всегда. Население Донецка разделилось на две части. Одни хотят быть только с Россией, другие проклинают ДНР за войну и все, что с ней связано. Возможно ли при таком раскладе построить мир?
{module Реклама от РСЯ в теле статьи, блок № 1}
Возвращаться – плохая примета?
Современный Донбасс начинается с кладбища. С того самого «Донецкого моря», на котором похоронены и первый глава ДНР Александр Захарченко, и самые известные командиры армии народной республики Арсен Павлов (Моторола) и Михаил Толстых (Гиви). Не разбей Гиви в августе 2014 года украинскую армию в Иловайске, не было бы никакой ДНР. Не удержи Моторола донецкий аэропорт и не сживи он со свету украинские подразделения в дебальцевском котле, не было бы никаких минских соглашений. Не создай Арсен Павлов свой легендарный батальон «Спарта», не было бы этого материала. Ведь именно его солдаты, как ангелы вывезли меня на руках из окруженного Снежного в августе 2014 года. Я до сих пор помню их позывные «Шустрый», «Малой», «Одесса», и их злые, заботливые окрики: «Пригнись!», «Не светись!», «В окоп, б…». Пять лет войны разбросали их кого куда. Их командир теперь лежит на «Донецком море», а солдаты…Кто-то все также в окопах на передке, кто-то ушел в мирную жизнь, кто-то – просто пропал. А я снова в Донецке. В той же рубашке, что и пять лет назад, потому что она фартовая, с тем же рюкзаком по той же причине я стою на могиле тех, чья жизнь и смерть стали тем фундаментом, на котором теперь строится новое государство. На войне поневоле становишься суеверным. Но ведь мир и война – это разные вещи, значит, приметы могут и не сработать. Будем считать, что возвращаться иногда не так уж плохо.
«Дочка просится на могилу к главе республики»
Уже почти год, как у ДНР новый глава. Но у Донбасса очень хорошая память. Люди помнят Александра Захарченко. Чтят и скучают по тому времени, когда во главе республики стоял именно Батя (позывной Александра Захарченко в ДНР — прим. авт.).
{module Реклама от РСЯ в теле статьи, блок № 2}
— Что значит, почему? – удивляется таксист Костя в ответ на мой вопрос. – Потому что при нем порядок был! Потому что он весь такой свой, простой. Моя жена училась вместе с ним в одном классе. Он всегда был справедливым, жил по совести, уважал старших и соблюдал правила дорожного движения. Однажды еду с пассажиркой, а навстречу – его кортеж. Встал на светофоре и стоит, ждет, когда зеленый загорится. По соображениям безопасности, нельзя было так делать, но Александр Владимирович всегда хотел быть как все. Он постоянно был на передовой, постоянно ездил по городу, смотрел, кто как работает, указания давал. А после его смерти у нас мусор почти месяц не вывозили!
31 августа 2018 года Донбасс осиротел. В этот день Александр Захарченко приехал в известное донецкое кафе «Сепар». Когда он находился внутри, сработало взрывное устройство, вмонтированное в потолок. Глава республики и его охранник погибли на месте.
— Но, если его так все любили, почему предали? – спрашиваю я у Кости, — ведь понятно, что в подготовке покушения участвовал кто-то из ближнего круга.
— Разговоры разные ходят, — вздыхает водитель. – Начальника охраны подозревали и владельца кафе. Никто из них долго не пробегал. Двенадцать часов, и за ними пришли. Но человека уже не вернуть.
Мой собеседник – типичный таксист, который знает, как управлять государством. Никогда не любил Киев, потому что болеет за донецкий футбольный клуб «Шахтер» — принципиального противника киевского «Динамо», проклинает тех, кто развалил СССР, но всем сердцем любит ДНР и Россию.
{module Реклама от РСЯ в теле статьи, блок № 3}
— Ты знаешь, Киев всегда не любил Донецк за то, что люди здесь, работая по полтора дня в неделю, жили лучше, чем в столице.
— Разве на шахтах по полтора дня в неделю работали? – удивляюсь я.
— Ну шахты – это шахты, — соглашается Константин. – Но в остальном никто здесь не напрягался. У меня много знакомых на Украине, все они хорошие люди, но считают, что Донбасс – это Украина. А я им говорю: «Нет, никогда Донбасс Украиной не был».
Подходим к могиле Александра Захарченко, точнее к большому забору, которым обнесено место захоронения первого главы ДНР. Сейчас здесь идет строительство мемориального комплекса. Рабочие торопятся, нужно успеть к годовщине гибели, охранники жестко запрещают снимать ход строительных работ, но говорят, что после окончания стройки любой человек сможет прийти сюда, чтобы отдать дань памяти тому, кого считают основателем ДНР.
— Значит, скажу дочке, что нельзя пока сюда, — вздыхает Константин. – Она у меня постоянно просится на могилу к главе республики.
Такое впечатление, что Донбасс еще не осознал до конца, что Александра Захарченко больше не будет. В городе повсюду плакаты с его изображением, на месте его гибели проводят совещания, согласовывают траурные мероприятия, приуроченные к годовщине трагедии. И кажется, что до всего остального никому нет никакого дела.
Донецк – город контрастов
На самом деле все, конечно, не так. И хоть новый глава ДНР еще не успел заслужить любовь и уважение жителей республики, изменения в городе видны невооруженным взглядом. А ведь строить мир гораздо сложнее, чем его разрушать. Но чтобы добиться настоящего расположения жителей Донбасса, преемнику Александра Захарченко предстоит проделать титаническую работу. Людей беспокоит абсолютно все: дороги, медицина, образование, социальная сфера. В совокупности – это и есть то будущее, которое является главной темой обсуждения на улицах.
{module Реклама от РСЯ в теле статьи, блок № 4}
— Вот Захарченко подписал указ о повышении зарплат и пенсий, а после его смерти произошло это только через десять месяцев! – возмущается один из жителей Донецка, просивший не упоминать его имени и фамилии. – А скажи об этом вслух, тут же в МГБ (Министерство государственной безопасности ДНР – прим. авт.) попадешь. В 2014 году все было проще: кругом война, и думать нужно было только о том, как выжить, а теперь приходится думать, как жить.
Такие или примерно, такие противоречия в Донецке на каждом шагу. С одной стороны война всем надоела, с другой – вот это вот «нужно думать, как жить». С одной стороны комплексный обед за шестьдесят семь рублей, с другой – поездка на такси за триста. С одной стороны провозглашенное стремление в Россию, с другой – невозможность расплачиваться картами российских банков в магазинах и отсутствие банкоматов для снятия наличных. От слова «совсем».
— Это можно сделать только у частников через Интернет, но они за это комиссию берут, — просвещает меня сотрудница пункта обмена валют. – У нас вы нигде не сможете снять наличные!
И ее слова оказываются правдой. Ни снять наличные деньги, ни расплатиться российской банковской картой в Донецке НЕВОЗМОЖНО. Проверено мной лично. Этот дефект банковской системы способствует разрастанию черного рынка переводов. Когда ввезенная с собой наличность заканчивается, мне деликатно намекают, что в социальных сетях полно нужных объявлений. По первому же запросу открывается нужная страница с нужным телефоном. Человек на том конце провода сообщает, что готов решить мою проблему за пять процентов от суммы. Через десять минут мы уже завершаем операцию.
И это – даже не вершина айсберга. С одной стороны донецкие власти распирает гордость от того, что за пять лет войны удалось сохранить большую часть городской инфраструктуры, с другой люди досадливо плюются, глядя на некогда одну из главных достопримечательностей Донецка стадион «Донбасс-Арена».
-Туда теперь даже не пускают никого, тяжело вздыхает мой водитель Константин. – На фоне стадиона ты можешь фотографироваться, сколько хочешь, а внутрь охрана не пропустит. И за газоном, понятное дело, никто не ухаживает.
С одной стороны перемирие, с другой – комендантский час с одиннадцати вечера до пяти утра, который уже давно стоит поперек горла местной молодежи. Когда ж им жить, как не ночью?!
— Всех, кто окажется на улице после одиннадцати вечера, доставляют в отдел полиции, — предупреждает меня продавщица в магазине. – На первый раз вас, конечно, простят, утром отпустят. Но, если попадете повторно, — отправят на исправительные работы.
{module Реклама от РСЯ в теле статьи, блок № 6}
— Перестаньте вы сравнивать нынешнюю ситуацию с 2014-м годом, — вправляет мне мозги сотрудница министерства информации ДНР, вручая аккредитационное удостоверение. — Запомните, романтика того времени кончилась. Ее слова подтверждает и донецкий журналист Сергей Кошкин.
— Понимаешь, в 2014 году здесь была анархия, а теперь у нас вроде как порядок, рассказывает коллега. – А порядок – это во многом диктатура и бюрократия. Печально, но это факт. Конечно, многим это не нравится, но по-другому все равно не будет. Пока только так. А критиковать власть, не делая при этом ничего для улучшения ситуации, может кто угодно.
Р.S. Салонов сотовой связи в Донецке реально нет. Чтобы купить сим-карту местного оператора «Феникс», съездил на Главпочтамт, взял талончик, дождался своей очереди, купил сим-карту. И смех, и грех, ей-богу, но сегодня моя жена и мама будут спать спокойно.
Продолжение следует.
