А вшивый – всё о бане… Вшивый, в данном случае, я, а баня – великая, с вашего позволения, – русская литература. Да и без вашего – всё равно великая.
А вшивый – всё о бане…
Вшивый, в данном случае, я, а баня – великая, с вашего позволения, – русская литература. Да и без вашего – всё равно великая. Потому как ценится в цивилизованном мире повыше и нашего балета, и нашего хоккея, и наших, прости господи, «Тополей». Потому как не самое дорогое мне имя Достоевский миру этому знакомей даже имени Гагарин. Больше на слуху, разве что, Калашников, но, повторяю: я о мире цивилизованном – который читать умеет, а не стрелять любит…
Почему снова об этой бане? Да потому что на дворе год той самой великой отечественной литературы, который через неделю уже наполовину закончится. А тем временем некие умники с самых верхов, из числа тех, кто то и дело подкидывают стратегические инициативы – для проверки тех самых вшивых на ту самую вшивость – разродились очередной: вымарать из школьных учебников имена русских писак с эмигрантским прошлым. Аккурат после очередной всероссийской детской олимпиады по литературе. Нечего, дескать, отягощать головы подрастающего поколения наследием всяческих Набоковых и Бродских. Мол, уехали – и нечего тут. Как в том печальном анекдоте: умерла, значит, умерла… А заодно уже предложили поставить под сомнение и тех, «кто трагически завершили свой путь» – прозрачно намекая на самоубийц и т.п.
О как!
Правда, говорят, сам Нарышкин успел высказаться против такой волны. Что, конечно, несколько обнадёживает. Но пара последних лет настраивает меня на серьёзные опасения. В последнее время как бы волны снова легко гасят как бы ветер.
То есть, что получается…
Бродский, 75-летие которого только-только отметили с некоторой даже помпой, – не для школьников. Упомянутый Набоков – тем более. Неупомянутый Довлатов (заметивший однажды, что «литература продолжается. И ещё неизвестно, куда она тебя заведет…»), имени которого недавно целый всероссийский же конкурс объявлен – в той же компании.
Но, друзья дорогие, у нас под эту опалу столько имён подпадает, что пальцев на руках с ногами не хватит. Следующим ведь Солженицына вспомним – тоже ж уехал. В смысле – уехали…
Дальше – больше…
Бунин – отпетый невозвращенец…
О Герцене с Огарёвым и заикаться не стоит…
Гоголь лучшие с точки зрения продуктивности годы в Италиях провёл…
Тургенев – во Франциях (это я нарочно во множественном, так оскорбительней, а все эти Италии с Франциями нынче лучше оскорблять – на всякий случай, чтоб лояльней) и вернулся на родину уже в гробу…
Как, между прочим, и Чехов…
И, чего уж там, – Грибоедов…
Их, стало быть, тоже в топку?
А Есенин самым бессовестным образом повесился…
И Цветаева – повесилась…
А Маяковский застрелился…
А Гумилёва расстреляли – чем не «трагическое завершение пути»?..
А Пушкина с Лермонтовым застрелили – та же, по сути, судьба: «трагическая»…
А как бы вернувшийся упомянутый уже Гоголь голодом себя уморил…
И кто, скажите на милость, остаётся?
Лев Николаич?.. Тогда докажите сначала, что он в «трагическом» для него 1910-м из Ясной Поляны не за границу лыжи навострял – может, просто недоехал по старости лет?..
Тютчев полжизни в Европе кантовался – да, вроде бы по долгу службы, но где гарантия, что не был завербован? В 37-м (1937-м!) эта версия проканала бы на ура (снова оговариваюсь: «проканала» – нарочитое, так я становлюсь социально ближе к патриотам, не любящим политэмигрантов и прочих высоколобых)…
Шолохов? – не смешите! – Михаил Александрович последние десятилетия жизни пил по-чёрному – даже специальные распоряжения ЦК выходили – насчет принудительного лечения мастера – выходит, тоже всяко не пример для молодёжи… Под ту же лавочку смело вычёркиваем и Фадеева с Твардовским…
А обожаемого западом Фёдора Михайловича на раз и два подводим под статью злостной игромании и всяческого иного тяготения к нерусской бездуховности – то и дело мотался в чёртовы Баден-Бадены на рулетке поиграть…
Ахматова почётные награды от оксфордских коллег получала…
Пастернак под давлением общественности от нобелевки отказался, но клеймо неблагонадёжного уже не отмывается…
Булгаков сам за границу у Сталина просился…
Платонов – «талантливый писатель, но сволочь» (Сталин же)…
И кто у нас для учебников остаётся из сколько-то незамаранных? – Некрасов, Аксаковы да Чуковский с Пришвиным?..
Нет, я всё понимаю: кто-то шумнул, другие осадили, тема как бы закрыта. Но знаю и другое: не бывает у нас ж-ж-ж без последствий, если звёзды зажигают – это кому-нибудь, а нужно.
Могло вам лет пять назад придти в голову, что примется и заработает закон об оскорблении чувств одних без принятия аналогичного закона о защите чувств других? Мне – не могло…
А ещё мне крупно не повезло: я учился в бездуховной по нынешним понятиям советской школе и прекрасно помню, что костры из книг горели всего лишь каких-то 80 лет назад. Да, не у нас. Но в эти костры летели и Маркс, и Генрих Манн, и Ремарк – 313 авторов попали тогда в списки «на уничтожение»…
Представляете? 313! Лучших…
Человечеству – вроде бы тому самому, типа, куда как цивилизованному – с давних пор жуть как нравилось жечь книжки. Католическая церковь демонстративно палила талмуд и апокрифы, испанские инквизиторы – арабские манускрипты…
Парацельс (сугубо частная инициатива, но факт же) велел своим студентам сжечь труды раздражавших его лично предшественников – Гиппократа, Авиценны, Галена и т.д. И студенты сожгли…
А Савонарола с его знаменитыми «кострами тщеславия»?..
Давно, говорите, это всё и, значит, почти неправда?
Тогда вспомните ваших «Наших» – десяти лет не прошло – прямо перед Большим Театром жгли – пусть и не самых любимых народом и вашим покорным Сорокина, Радзинского и даже политкорректней некуда Владимира Соловьева…
Короче, читайте Брэдбери – «451 градус по фаренгейту» – всё это всегда было и, боюсь, долго ещё будет…
Говорите, до сожжения может и не дойти?
Может… Но я знаю, что моя бабушка не один десяток лет прятала за задней стенкой комода книжку стихов как бы даже и не запрещённого официально Есенина… Как бы не запрещённого, но вполне себе при этом понимая, чем это грозит.
Что хочу этим сказать?
Что если нам не всё равно – не нужно молчать.
Вернее – нужно не молчать.
Что в ответ на каждое публично прозвучавшее предложение взять и ещё что-нибудь запретить должны – вслух же, а не за чашкой чая или чего покрепче – прозвучать сто откликов: не сметь. Потому что, как сказал ещё один малоизвестный поэт и писатель (кстати, тоже сначала эмигрант, а потом возвращенец, сперва обласканный властью, а в 38-м расстрелянный ею) Бруно Ясенский: не бойтесь друзей – они могут лишь предать вас; не бойтесь врагов – они могут лишь убить вас; бойтесь равнодушных, ибо только с их молчаливого согласия совершаются предательства и убийства.
А может и не он это сказал – какая разница. Просто мне всё больше кажется, что если и пришла пора бояться чего-то, то бояться нам надо своего равнодушного молчаливого согласия – на запрещение опер и спектаклей, прополку учебников истории и литературы и т.д., т.д., т.д. – слишком уж много развелось желающих гаркнуть трендовое «низзя!»…
Впрочем, это как всегда – просто моё мнение.
