В один из ноябрьских дней 2018 года в центре поселка Атяшево к кафе с названием «Встреча» один за другим подъезжали автомобили. И место, и день были выбраны не случайно. Гостями праздника были уроженцы деревни Орловка, и приехали они на встречу накануне Михайлова дня, который считается в Орловке престольным праздником. То есть, все продуманно и трогательно. Встреча земляков через многие годы состоялась на родной земле в любимый народом праздник.
«Дороги травой заросли и полынью…»
В уютном зале кафе собралось тогда 25 уроженцев деревни Орловка, и все они от души, а кто-то не сдерживая слез радости, благодарили землячку Надежду Васильевну Живаеву (до замужества – Ермошину), по инициативе и стараниями которой состоялась в Атяшеве эта теплая встреча земляков. Кто-то не видел друг друга почти полстолетия, и когда снова оказались все вместе, никто не сдерживал душевного порыва и нахлынувших чувств. Вспомнили своих родителей и учителей — Василия Гордеевича Бочкарева, Екатерину Ивановну Сипакову и Марию Дмитриевну Ермошину, которые учили всех в начальной школе Орловки.
Приятными иллюстрациями давних воспоминаний стали любительские фотографии и видеозапись, которую за двадцать лет до этой встречи сделал в Орловке Александр Васильевич Калянов. А «десертом» слаще праздничного торта стало стихотворение Надежды Васильевны Живаевой. Его она посвятила Орловке и родному дому, к которому «Дороги травой заросли и полынью, где домик стоял, можно только найти по старой акации, что и поныне весною опять начинает цвести».
Потомки пугачевских бунтовщиков
Никто из уроженцев деревни не знает дату ее основания, но есть у них версия о том, что Орловка – отголосок Пугачевского бунта. «Она в семи километрах от дороги на Ардатов, по которой шел на Казань Емельян Пугачев, — говорит уроженка деревни и жительница Ленинградской области Валентина Крутова (Романова). — Несколько человек отстали от войска Пугачева и осели в глуши, окруженной глубокими оврагами. На краю одного из них постоянно горит в глубине земля, поэтому ее никогда даже не распахивали. Похоже, тлеет торф. А по дну оврагов протекают маловодные речушки с таинственными названиями Шайка и Пачка. Сами первые поселенцы Орловки называли себя «отшепенцами Пугачева». В деревне, если верить историкам, в 1924 году проживало даже 529 человек, но никогда не было даже десятка разных фамилий. Почти все – Романовы, Гусевы, Ермошины, Каляновы, Сипаковы… И это, думаю, оттого, что селиться рядом с бунтарями никто не хотел. Одним словом, глушь. А чтобы попасть в Ардатов или Атяшево, нужно было выходить на тот самый большак, по которому прошел Пугачев. Или идти на «железку» на разъезд Бобоедово, а это в любую сторону не меньше 5 км.
Гиблое место
Валентина рассказала, что на пути к Бобоедову есть полянка с названием Гладкая лощинка, за которой — большой и длинный Крутой Яр. «Я всегда испытывала страх, когда шла с поезда по Крутому Яру домой. Возможно, от страха, но слышала даже голоса, которые переходили в шепот. Поэтому не просто шла, а словно летела, не оглядываясь, через это жуткое место».
Ходить по Крутому Яру не любила не только Валентина. «Ой, гиблое место! — говорит о нем и Надежда Живаева. – Я и сама зимой так заблудилась, что еле дорогу до дома нашла».
В годы войны в Крутом Яру и в заросших густо ивняком глубоких оврагах прятались дезертиры. Люди их боялись, считали бандитами и обходили стороной. Их главарь тайно сожительствовал с местной женщиной. «Дезертиров изловили, но ту женщину никто не тронул. Она хоть и не работала, но до самой своей смерти жила безбедно. Говорят, ее внучка развила в Москве очень успешный бизнес на модной одежде для знаменитостей. Может, это всего лишь и байки».
Даже в советское время в Орловку мало кто даже из начальства заглядывал. Она была частью колхоза «Светлый путь», правление которого располагалось в селе Селищи. Там же были восьмилетняя школа, в которую в любое время года ходили пешком до двадцати детей из Орловки, сельсовет, почта и магазин. Вокруг Орловки были колхозные поля с черноземами, а в самой деревне – только овцеферма, на которой работало большинство жителей. Были среди них и механизаторы, они с бригадиром Виктором Балясовым по утрам уходили на работу в Селищи. Но не все орловские мужики хотели работать в колхозе. Василий Ермошин был машинистом тепловоза, через Бобоедово ездил на работу в Алатырь. Но и ему пришлось податься в колхоз, когда у него, как у не колхозника, хотели отобрать огород. А Балясова все очень уважали, и запомнился он не только тем, что распределял между колхозниками работу, но и аккуратностью, хозяйственностью. У него был единственный в деревне погреб из бетона.
Не получилось
новой встречи
Покидая после той встречи кафе, земляки договорились снова собраться весной, но уже в Орловке, и приехать в родную деревню с детьми и внуками. К тому времени в ней все еще оставалось шесть домов, в которых, правда, никто уже не проживал. Последней из орловских «могикан» была баба Нюра Романова, которую в холодном декабре 2010 года увезла в поселок Комсомольский Чамзинского района дочь. Но встрече не суждено было состояться…
— Есть поговорка: «Хочешь рассмешить Бога – расскажи о своих планах», — сказала Надежда Живаева, которую я хотел расспросить о встрече земляков в Орловке. – Весной, которую мы ждали, случился пожар, в огне которого дотла сгорели все шесть остававшихся в деревне домов.
Огонь случайный или преднамеренный стер с лица земли деревню. И некуда стало приезжать землякам. Порвались ниточки, связывающие орловцев с родной деревней. Не получилось красивого и доброго рассказа о дружбе земляков и любви к родной земле.
На пепелище
Горько было это слышать, но желание увидеть исчезающую с карты Орловку у меня осталось. Из Селищ, куда приезжал на кладбище к родителям, до Орловки проехал дорогой, по которой пришли в деревню первые ее жители. Была надежда увидеть хоть след некогда красивой деревеньки. Но в густой траве выше человеческого роста удалось отыскать лишь тот самый погреб Виктора Балясова да несколько головешек от какого-то строения. И яблони, сгибаясь под тяжестью никому не нужных плодов, напоминали о том, что некогда здесь тоже кипела жизнь. Пахали, любили, рожали, сажали сады, ждали урожая. Но теперь, не считая шелеста травы и шороха листьев, лишь мертвая тишина.
Сделал фото березовой аллеи. Это по ней любила гулять Валентина Крутова. «Ой, спасибо! Теперь я снова могу возвращаться в далекое свое детство», — написала жительница окрестностей Питера, увидев его в «Одноклассниках».
Можно долго жалеть об исчезнувшей Орловке, которая повторила судьбу многих российских деревень. Но стоит ли? Уже, к сожалению, ничего не изменить и не вернуть. Жаль только, что даже на сельский погост, где похоронены родители, сельчанам не попасть. И туда нет дороги. Распаханы все тропы и дороги. И бредут в родительский день люди до могилок по посевам…
Есть такая повесть у В.Распутина «Прощание с Матерой», она мне и вспомнилась, когда я прощался с Орловкой.
Валентин ПИНЯЕВ.
