Несколько дней назад в Мордовию прибыла вторая группа временных переселенцев с Донбасса. Среди них – жители Мариуполя. Города, за освобождение которого до сих пор идут бои. Оборону здесь держат боевики националистического батальона «Азов» (запрещен в РФ). Они прикрываются мирными жителями, выставляя их в качестве живого щита. Как выживали в городе обычные люди – «ИМ» рассказал житель Мариуполя Сергей. Ровно месяц его семья прожила под постоянными обстрелами националистов.
«Людей хоронили прямо на улице!»
Сергей говорит спокойно, и иногда даже улыбается. Хотя от его рассказа мурашки бегут по коже. Хотя сам он считает себя счастливчиком. У него больше нет дома, зато близкие живы. И есть надежда обустроить свое будущее в Мордовии.
— Я родился и всю жизнь прожил в Мариуполе. И я никогда не думал, что в родном городе смогу почувствовать себя чужим, — вздыхает Сергей. — Это началось в 2014 году после референдума, на котором 98 процентов жителей города проголосовали за независимость от Украины. Но в итоге город оккупировали бойцы батальона «Азов» (террористическая организация запрещена в РФ – прим. ред.). Они стали настоящими хозяевами города. Делали все, что хотели. Для нас – русскоязычных проблемы начались даже на бытовом уровне. Детей в школах стали учить на украинском языке. В магазинах нужно было общаться только на украинском. Извините, я понимаю этот язык, но говорить на нем не могу. Все это время я работал на заводе имени Ильича. Не скажу, что это были самые лучшие годы моей жизни, но худо-бедно, эти восемь лет мы пережили.
День начала российской спецоперации по защите Донбасса Сергей помнит практически по минутам.
— 24 февраля я как обычно пришел на работу, — продолжает мужчина. — Но производственный процесс остановили до особого распоряжения. 26 февраля на работу у нас вышли только мужчины, женщинам разрешили остаться дома. Это была моя последняя смена. Тогда мы на свой страх и риск решили остаться дома. Мы жили в обычной девятиэтажке. Только много позже мы узнали, что Россия несколько раз открывала гуманитарные коридоры для выхода мирных жителей из Мариуполя. Но мы об этом даже не знали. Местные власти и боевики не считали нужным оповещать нас об этом. Мы им были нужны в качестве живого щита. Они совсем не заботились о людях, только забирали у них все, что можно. Бывали случаи, когда националисты входили в частный сектор, и выселяли оттуда всех людей. Просто выгоняли на улицу и все! Возражать было бесполезно. Тех, кто пытался это делать, нацисты просто расстреливали. По воду я ходил в родник. И там приходилось выстаивать по три часа – очереди были просто огромные. Иногда туда приезжали нацисты, и всем приходилось ждать, когда они наберут воду. Только потом это могли сделать мирные жители. Боевики стреляли по людям без разбора. У нас однажды пропала пожилая семейная пара. Их долго не было, и мы пошли их искать. Нашли убитыми. Но в тот день мы не смогли их забрать. Пошли на следующий день, но снова попали под обстрел. Опять пришлось вернуться. Только через два дня мы смогли забрать тела, и на углу дома их прикопали.
«Думал, как накормить детей!»
Ровно через месяц такой жизни семья Сергея получила возможность выбраться из города.
— Из Мариуполя мы смогли выбраться только 24 марта, — рассказывает мужчина. — К этому времени у нас уже полностью закончились продукты. Да и не только у нас. Купить ничего было нельзя. Но можно было выменять что-то на что-то. У меня, к примеру, сохранились два литра коньяка. Сам-то я алкоголь не употребляю. Но есть те, кто даже во время боев хотел выпить. Я же думал только о том, как накормить своих дочерей, жену и тещу. Вот я и менял алкоголь на продукты питания. В эти дни особенно тяжело приходилось старикам. Многие из них не могли самостоятельно передвигаться. Просили принести им воды. Вот я, когда шел за водой для своей семьи, им тоже приносил. Они взамен давали мне немного картошки или варенья.
Мы решили выходить из города пешком. Во-первых, потому что транспорта не было. Во-вторых, выезжать на машинах было в тысячу раз опаснее. Их просто расстреливали. Главное при выходе из города было перейти мост. До этого у нас мужики ходили на разведку. И они говорили: «Если пройдешь мост, дальше будет легче!». До моста я очень опасался. Ведь со мной были дети и женщины. Вещи мы везли на тачке. И собаку еще с собой взяли. Жалко было оставлять. Но она молодец, с нами весь путь проехала. Первоначально мы выбрались в поселок Мангуш, там у меня друг раньше жил. У него там остался пустующий дом. Я впервые со 2 марта смог зарядить свой телефон и дозвонился до него. Он разрешил нам пожить в его доме. Там мы пробыли двое суток, а потом переехали в детский садик. Потом приехал автобус, и вывез нас в Донецк. Девять дней мы прожили там в школе. Потом за нами снова приехал автобус, и мы поехали в Россию. 6 апреля мы пересекли границу. На российской границе нас очень тепло приняли. Накормили, напоили, давали чай и кофе. Оттуда нас отвезли в Таганрог, где мы сели в поезд. Так мы оказались в Мордовии. У меня просто нет слов, чтобы выразить благодарность людям, которые нас здесь приняли. Я даже не думал, что люди могут быть настолько добрыми. Теперь мы хотим остаться здесь. Возвращаться нам некуда.
Сейчас семья Сергея живет в пункте временного размещения. Им оформляют документы и подыскивают работу. Сергей говорит, что согласен трудиться на любой работе.
— Я же работяга, — объясняет мужчина. – Без работы себя уже неуютно чувствую.
«Нацистам мы были нужны как живой щит»: житель Мариуполя рассказал «ИМ» о зверствах националистов
