Национальный театр вынес на суд зрителя свою новую работу «Дочь некрещеного мордвина», поставленную на средства целевого гранта Главы Мордовии. Специально для спектакля драматург Валентина Мишанина написала пьесу, отчасти используя фактуру Горьковских рассказав «Знахарка» и «Мордовка». Но история, развернувшаяся на сцене, отличается и фабулой, и глубиной.
Спектакль «Дочь некрещеного мордвина» о трагедии мордовского народа, не желавшего отрекаться от своей этнической веры, забывать родной язык и традиции предков. В сюжете явно прослеживаются реальные исторические события, случившиеся на территории Нижегородской губернии в середине XIX века, когда обитавших в лесной глуши эрзян, исстари поклонявшихся силам природы, имперские чиновники силой обязывали принять христианство, запрещая использовать национальные имена и говорить на родном языке. Державных полицейских явно смущала непонятная им речь: а вдруг инородцы готовят заговор супротив властей и государя. Многие мордовцы тогда, не желая отказаться от родного языка и этнических верований, покидали отчие места, отправлялись в дальние края – кто сам бежал в Сибирь, кого ссылали этапом.
Выразительные образные метафоры, предложенные режиссером-постановщиком Борисом Манджиевым и художником-постановщиком Андреем Алешкиным, с первых минут погружают публику в тревожную атмосферу двухвековой давности, когда малые народы в Российской империи подвергались гонениям. Фрагменты расколотого солярного знака, считавшегося у мордвы символом солнца, началом всего живого, разбросаны по сцене, как островки, но все-таки служат некоей опорой для героев.
Свисающие с колосников стволы гигантских деревьев, образуют естественный заслон для выросших в лесах людей. И парящие в воздухе, увенчанные крестами купола храмов словно опираются на те стволы. А ритуальные призывы трубы-торамы, аутентичное народное многоголосие, пронизывающее полотно сюжета, образуют атмосферу людских радостей и печалей (музыкальное оформление Андрея Ромашкина).
Трагедия народа рисуется пунктирно, но сочными драматичными мазками через судьбу двух героинь. Образ Акулины, дочки некрещеного мордвина, в детстве потерявшей родителей, а потом рано овдовевшей и посвятившей себя знахарскому служению, психологически тонко создается тремя актрисами. Девочку играет Екатерина Исайчева. Елена Гудожникова предстает сияющей счастьем молодой женой безрассудно храброго охотника Ювана (Андрей Анисимов). А после его гибели её статная красавица буквально на глазах покрывается чёрной скорбной отрешенностью. При этом убитая горем потерь, но, не сумев умереть, героиня Елены Гудожниковой обретает стойкий стержень в стремлении помогать другим, излечивая их от душевных и телесных недугов.
Акулина Людмилы Антипкиной уже мудрая, матерая охотница, готовая дать отпор хоть лесному хищнику, хоть вооруженному полицейскому в исполнении Владимира Строженко. Кстати, как знахарка она врачует любого, кто обращается за помощью – не только «своих единородцев», но и русских, татар, чувашей, сельских и городских. И к вере-то других она относился искренне терпимо, рассудительно объясняя, мол «человека нельзя отдавать богу…, нельзя насильно тащить к богу».
Сочную ироничную нотку в драматичное полотно вносит русский обитатель эрзянского села Мокей. Играющий его Дмитрий Мишечкин фонтанирует разнообразием комичных красок, как бы между прочим пытаясь растолковать ортодоксальному полицейскому (а заодно и зрителям) истинную суть знахарского мастерства Акулины и мордовского характера, в целом.
Есть в спектакле и романтическая линия, разворачивающаяся во взаимоотношениях юной эрзянки Лизы (Евгения Акимова) и питерского служащего Павла Афанасьевича (Павел Михайлов), сюжетно перекликающаяся с повестью Купина «Олеся». Правда, тут, очаровавшая барина, лесная колдунья оказывается жертвой не суеверных сельчан, а вооруженных карателей, присланных на усмирение настырных инородцев, не желавших подчиниться приказам и забыть свои этнические традиции.
Мощным финальным аккордом среди хаоса грохочущего грома, падающих вековых деревьев и покосившихся храмовых куполов звучит крик умирающий Лизы о человечности, которая превыше всяких условностей и не зависит от вероисповедания. И разрозненные фрагменты солярного знака соединяются, образуя то самое солнце, источник жизненной энергии.
Надо признать, коллектив Мордовского национального театра осмелился поднять непростую, даже болезненную тему. Вернее, создавался спектакль интернациональной командой. Драматург Валентина Мишанина – мокшанка, перевод пьесы на эрзянский осуществила Людмила Ломшина. Постановщик Борис Манджиев и второй режиссер с украинской фамилией Сергей Бурлаченко – из Калмыкии. Художник Андрей Алешкин – родившийся в Челябинске эрзянин. А среди занятых в спектакле артистов есть и русские. Но все вместе они сумели предельно деликатно рассказать о трагических страницах прошлого мордовского народа.
Мила МЕЛЬНИКОВА
